Территория права
Трансформируем в печатный текст телевизионное интервью зоозащитницы Елены КАЧУРЫ. Это очень важно!
Московский журналист Елена КАЧУРА известна ещё и как руководитель благотворительного фонда «Ковчег», создатель Центра реабилитации для бездомных животных. Её обстоятельное интервью федеральному телеканалу «ОТР» привлекло внимание общественности. Нас попросили трансформировать его в печатный текст, что мы с удовольствием сделали, поскольку озвученные Еленой Евгеньевной проблемы касаются всех регионов России, Крыма в том числе. А рецепты решения сложных задач могут быть полезными для её коллег.
Итак, читайте актуальное и очень интересное интервью.
Елена КАЧУРА: «Каждый раз, когда хотят принять что-то антигуманное, появляется масса случаев, что кого-то загрызли собаки»
Корр.: – Лена, вы возглавляете один из самых известных фондов помощи бездомным животным «Ковчег». Поговорим о собаках в городе. Тем более к этому есть информационный повод: то, что разрешили местным властям самим решать, что им делать с собаками. Есть ли у нас статистика: сколько собак в стране, сколько одомашненных, сколько бездомных? Какой вообще объём проблемы?
Елена Качура: – Думаю, такой статистики нет. Потому что нет организаций, которые этим занимаются. Конечно, в городе их не так много. И в тех регионах, где честно работали по стерилизации бездомных животных, там всё отрегулировано. Как раз больше всего возмущаются и кричат именно те регионы, где больше всего расходуется бюджетных средств нецелевым образом, где происходят скандалы, как это было в астраханском «Экоприюте». Вот там почему-то всегда загрызают, кусают, огромные стаи. А всё это только оттого, что никто реально не решает проблему.
Корр.: – А кто должен в государстве и на местном уровне заниматься этим по должности?
Елена Качура:— Должны быть специально назначенные люди. Но не чисто чиновники, а чиновники как бы такие, с душой, которые небезразличны к этой проблеме и реально хотят её решить, а не думать, куда инвестировать все средства.
Корр.: – Там, где занимаются проблемой, что происходит в идеале?
Елена Качура: – Там, где занимаются, там определённая территория делится на части. Есть более мелкие чиновники, которые руководят каким-то районом. Принимаются заявки, где есть бездомные животные. Выезжает бригада ловцов с представителем властей, чтобы они поехали туда, куда нужно, и взяли того, кого нужно, и привезли туда же, откуда взяли. И чтобы это была реально выполненная работа. Потому что очень много на бумаге, в реальности – ничего.
Немало случаев зафиксировано в той же Астрахани, когда собак ловили, вешали им бирки и не стерилизованных выпускали обратно. И многие ловцы говорили: «Для нас это грибница. Если не будет собак, как мы будем жить?».
То есть это просто бизнес. Вот пока это чисто бизнес, тогда у нас не будет результата. Всем, кто кричит, что «бездомных собак много, надо убивать, стрелять», должно быть стыдно, потому что в наше время призывать к насилию и не решать проблему цивилизованно – признак неразвитости.
Корр: – А какой есть мировой опыт борьбы с проблемой или её решения?
Елена Качура: – Решение должно быть комплексным. Оно начинается сверху. В некоторых странах наложили мораторий на разведение животных. Например, в Голландии 10 лет нельзя было купить никаких собак, разбирали тех, что есть. То есть прекратили разведение. Там очень жёсткий контроль над заводчиками.
Потом должны быть, конечно, регламент по регистрации домашних животных, чипирование, чтобы люди не выбрасывали питомцев.
Корр.: – То есть каждой собаке должен быть вживлён чип?
Елена Качура: – Да, чип, который внесён в базу. Её у нас тоже нет. У нас же каждую осень на дачах бросают животных. Даже их оставляют на цепях. Берут просто на лето поиграть с детьми. Получается, проблема, она же не только о животных. Это же проблема социальная: проблема воспитания, развития, культуры, гуманного отношения к миру.
Корр.: – А как влиять на общественное мнение в этом смысле?
Елена Качура:— Нужно просвещать людей, какими-то передачами делать их добрее. Когда какой-то депутат в Астрахани призывает уничтожить, убить живое существо, то это звучит кощунственно и страшно.
Корр.: – Ой, вы знаете, Лена, мне кажется, что люди добры к собакам. Знаете, какой рекорд у нас в стране откликов на статью Юрия Роста много лет назад, в «Комсомольской правде» о собаке, которую забыли на взлётном поле аэропорта «Внуково»? И которая там жила и продолжала ждать хозяина. Это был абсолютный рекорд по количеству писем. Мешки писем людей, которые хотели взять эту собаку: обогреть её и так далее.
Елена Качура: – У большинства людей есть потребность заботиться о меньших братьях. Почему собаки так нужны? В наш приют приезжала женщина, которая была тяжело больна. И она говорила, что, пообщавшись с собаками, погуляв, чувствует прилив сил. То есть они заряжают. Они искренни. Они вас никогда не предадут. Они вас любят таким, какой вы есть: бедный, богатый, какой угодно.
Корр.: – Решение, которое сейчас принято, о том, что местные органы могут позволить эвтаназию собак, – оно ведь появилось не просто так, а на базе того, что где-то собаки загрызли человека, где-то есть неконтролируемые стаи в пригородах. У людей тоже есть некий повод? Или вы его отрицаете?
Елена Качура: – Каждый раз, когда хотят принять что-то антигуманное, появляется масса случаев, что кого-то загрызли. Почему такое фокусирование на собаках? Надо чиновников привлекать к ответственности: почему у них стая? Если бы они честно работали, стерилизовали, контролировали, регистрировали, у них не было бы стай. В Москве, Петербурге этот вопрос на 70% решили. Прекрасно работают в Нижнем Новгороде. Это не самые сложные проблемы. Просто надо захотеть и сделать.
Корр.: – Когда-то я писал о том, что в пригороде, и это подтвердили учёные биофака, появились собаковолки. То есть скрестились волки с собаками, и эти стаи очень опасны были для человека. Ведь такие случаи тоже бывают?
Елена Качура: – Случай не частый. Это всё индивидуально надо изучать. Но вот в Англии, когда не стало собак, пришли лисы. Просто у нас такая экосистема сложная. Например, когда стали отстреливать бездомных собак, они стали больше рожать девочек. Всё же взаимосвязано. Уверена, в Европе пришли к стерилизации, потому что убийство животных не дало положительного результата. Их ещё больше рождается.
Корр.: – Я первый раз был в Китае в середине 1980-х годов. И не обратил внимание, что нет собак в городе. Это не бросается в глаза. Но я обратил внимание на некоторых стариков, которые гуляли с клетками с птицами. И потом мне объяснили, что в Китае в тот момент были запрещены собаки в семьях. Считалось, что мало продуктов в стране, не хватает. И собаки – нахлебники. И это люди гуляли вместо собак с клетками с птицами. А вот где в отношении человека и собаки границы гуманности? Ведь собаки иногда жертвуют собой на войне, ищут наркотики. То есть человек считает, что там, где собака полезна, можно жертвовать ею?
Елена Качура:-— Ещё 20 с лишним лет назад в России работали над законом о животных. У меня было столько энергии, столько энтузиазма. И я думала, что горы сверну, решу этот вопрос, до генерального прокурора дошла.
Корр.: – И что сказал генеральный прокурор?
Елена Качура: — Он тоже, кстати, любит животных. И у него дворняжки. Он звонил тогда, по-моему, из кабинета прокурору города и требовал решить вопрос. Закон о животных вышел, но в куцем виде. Я потом от всего этого отошла, потому что поняла, что, к сожалению, глобально ничем помочь не смогу. Много было сокращений, изменений. И в том виде, в каком закон появился, он не интересен.
В той же Астрахани, вот этот «Экоприют» — страшное место. Когда я увидела фотографии, ни спать, ни жить было невозможно. Одну из их собак я забрала себе. И я до сих пор опекаю и пытаюсь пристроить, ещё там осталось у меня 15. То есть волонтёры разобрали оставшихся там двести с чем-то собак.
Корр.: – Чтобы они не находились в этом приюте?
Елена Качура: – Да. Там было где-то 530 собак, больше половины – погибло. Их содержали в невероятных условиях, никого не пускали. С помощью журналистов буквально штурмом взяли это заведение и кого могли спасли. Они все добрые остались, вот удивительно!
Корр.: — Есть бизнес вокруг собак. Как участвуют в охране животных те компании, которые живут за счёт собак? Ну, то есть те, кто выпускает корм, всяческие принадлежности для собак и так далее. Они как-то участвуют в защите?
Елена Качура: – Это чисто бизнес, всё индивидуально. Если кто-то расположен чисто по-человечески к животным, то они участвуют. Сейчас сложно с кормами. Они помогали приютам. Да. Это я знаю.
Корр.: – Расскажите о приюте, который вы создали. Как он работает? В каких случаях вы берёте в приют собак?
Елена Качура: – Сначала у нас были большие планы сделать что-то типа экопоселения, заниматься канистерапией (лечение посредством контакта с собаками – прим. «Верного друга»). Чтоб дети с особенностями приезжали, общались с животными. Территория у нас большая. Но потом всё это оказалось сложно. Да и ресурсов нет. Поэтому ограничились обычным приютом. Пристраивать собак стало трудно. Если 20 лет назад можно было в Москве, в Московской области найти достойную семью, то сейчас такое количество животных, что люди к ним относятся как бы, ну так: вот сейчас взял, как бижутерию какую-то, а потом неизвестно, что будет.
Корр.: – То есть раньше брали животных с бóльшим удовольствием?
Елена Качура:— С большей долей ответственности, по крайней мере. Не под влиянием минутного желания, что я сейчас хочу собачку. Думали о том, а что будет, если я поеду в отпуск? А если я разведусь? А если у меня родится ребёнок?
Корр.: – А если вдруг что-то в жизни произошло и собака несовместима с их жизнью, что тогда делать?
Елена Качура: – Я не знаю, что должно произойти, чтобы она была несовместима.
Корр.: — Болезнь какая-то.
Елена Качура: – Ну, если это болезнь, неизвестно, чем закончится и человек одинокий, ну тогда да, это может быть та ситуация. А так, когда просто разводятся люди и каждый отфутболивает от себя собаку, то это жуткая история.
Корр.: — Знаю, что некоторых ваших собак прежде забирали за границу.
Елена Качура: —Сейчас тоже иногда удаётся найти семью в Германии. Но ситуация поменялась и уже совсем не та. У меня подруга – немка, у неё свой фонд, и она искала семьи. Потом мои собаки к ней приезжали, она их пристраивала.
Корр.: – А у них своих не хватало собак?
Елена Качура: – Да, поэтому они помогали. Немцы – они везде помогают собакам. Где ни встретишь за границей кого-то с собакой, то будут немцы. Они из наших бывших живодёрен вывозили жертв автобусами. Брали и диких, и всяких страшных, и старых. Но сейчас уже другое поколение: и отправить сложно, и запросы определённые. И очень много собак. Из Румынии, из Болгарии, из прочих дальних мест привозят.
Корр.: — Есть ещё одна проблема, о которой иногда слышишь: что совершенно другой подход нужен к собакам бойцовых пород. Если их оставить на улице, то это опасно для человека.
Елена Качура: – Да, опасно. Виноват будет человек, который этим занимается. Ведь бойцовые собаки должны строго контролироваться. У нас же берут питбулей, стаффов и прочих люди совершенно неподготовленные, просто так: красивая мордочка. Их должны пристраивать очень строго. И не должно быть столько заводчиков. У нас же все их продают. Никто не контролирует чистоту породы. Там может быть брак, может быть агрессия. Это — как оружие.
Корр.: – Но сейчас нет учёта этих собак?
Елена Качура: – Никакого учёта нет.
Корр.: – А вот когда вы говорите о своём приюте, что происходит дальше с собакой? Вот она попала в ваш приют. Если она была больна, вы её вылечили.
Елена Качура: – Ну вот, одна собака ко мне просто пришла на дачу со сломанной лапой и сильно истощённой. Вторую собаку бросили на строительном рынке. Когда мы её стали стерилизовать, обнаружили проблемы со здоровьем. Уже три операции было. А у которой с лапой беда, там нужна долгая реабилитация. И у нас нет возможности это сделать. Я искала стационар, не нашла. Через свой маленький приют худо-бедно за 10 лет я пристроила около двух тысяч животных. Не так много. Все говорят: «Ну это дворняжка. Подумаешь, сегодня взял эту, завтра ту. Выбросил потом. Зачем она? Она ничего не стоит».
Корр.: – Вы пессимистически относитесь. А я знаю многих людей, которые взяли дворняжек.
Елена Качура: – Нет доступа к таким людям. Если был бы, я была бы рада. Потому что у нас очень много молодых и красивых собак-компаньонов. И жалко будет, если они до конца своей жизни у нас и останутся.
Корр.: – А породистыми вы не занимаетесь?
Елена Качура: – У нас разные бывают собаки – много и азиатских овчарок, и кавказских овчарок, и просто овчарок. И даже ши-тцу. Выбрасывают собак, которые стоят и две тысячи долларов, и три, и пять. У нас ничто людей не останавливает.
Вот недавно, например, моя ветеринарный врач видела, как машина остановилась на светофоре, открыли окно и выкинули цверг терьера. Это очень красивые маленькие собачки. Я не разделяю на породы. Собака, она и собака.
Корр.: – У вас у самой есть собаки, кошки?
Елена Качура: – У меня постоянно собаки. Было и по пять, и по шесть. Сейчас одна большая собака из астраханского этого «Экоприюта». Две кошки. Одна сама пришла. А второй кот просто никому не нужен, потому что у него и лейкоз, и аденовирусы, мочекаменные проблемы.
Корр.: — Почему вы взяли именно эту собаку?
Елена Качура: – У нас была договорённость с волонтёрами, когда разбирали животных из «Экоприюта». Я сказала: «Кто останется, того и возьму». Остались где-то 20 собак, которых никто не взял. И мы их всех забрали. А эта вот – самая большая была. И как бы совсем никому никак.
Корр.: — Лена, я вам хочу задать вопрос, который должен был, конечно, задать в начале нашего разговора: а с чего вы решили жизнь этому посвятить? Почему решили этим заниматься?
Елена Качура: – Это не я решила. Как-то так всё сложилось. Вот вдруг в какой-то момент сфокусировалась на животных. Наверное, такая миссия, может быть.
Корр.: – Много у нас приютов в Москве, в Подмосковье?
Елена Качура:-— Достаточно много. Но они все разные. Иногда собаке лучше на улице остаться, чем попасть в приют. Поэтому я поняла, что 200 собак не смогу содержать достойно, но 30 я буду содержать достойно. Они у нас в отапливаемом помещении, в комнате. С выгульными площадками, с хорошим обслуживанием.
Корр.: — А откуда деньги?
Елена Качура: – Личные средства и какие-то пожертвования. Мой сын провёл благотворительное мероприятие и сказал организаторам, что «вот мне не надо денег, помогите собакам». И люди были довольны. И многие с удовольствием стали наполнять копилку. И корм купили. Операции дорого стоят, поэтому деньги как раз вовремя пришли.
Корр.: – А есть медийная площадка, где люди могут заявлять о том, что хотели бы пристроить собаку в дом и так далее?
Елена Качура: – Некоторые фонды устраивают выставки, куда приходят все желающие. Они могут выбрать собаку из приюта. Мне всегда очень грустно, когда те, кого они взяли, возвращаются в приют.
Корр.: – Собака может грустить?
Елена Качура: — Может. Я взяла собаку из уфимской «усыпалки», мне волонтёр написала: «Помогите ему! У него депрессия. Его стали загрызать из-за этого». То есть собака не хочет жить. У них всё, как у людей.
Другого пёсика я отправила в Германию. И в семью хорошую отдали. Но что-то с ним было не так. И волонтёр, немка, поехала к хорошему специалисту. Он сказал: «У него депрессия. Ему семья эта не подходит». И потом мы нашли другую семью, и он счастлив! Собаки – как люди.
Корр.: – Это точно! У меня была собака – большой русский спаниель. Влюбился. И стал ходить каждый день на автомобильную стоянку и заглядывать в машины. Когда-то эту собачку, в которую он влюбился, привезли на машине на эту стоянку. Он плохо стал есть. То есть все симптомы влюблённого у него были.
Елена Качура: – Не исключено, абсолютно. Они тоже как люди: кого-то любят, кого-то не любят.
Корр.: – Вы занимаетесь ведь не только собаками, правильно?
Елена Качура: — Ну да. У меня и кошки появились, и птицы. Когда ты видишь замерзающего голубя, невозможно пройти мимо. Я его беру, лечу. Есть люди, которые помогают птицам. Потом они помогают их пристроить. Передержки есть для птиц.
Корр.: – То есть люди, когда видят кого-то несчастного, несут вам, знают адрес?
Елена Качура:— Некоторые знают. В моём доме московская квартира где сосед на балконе разводит белых голубей, что, конечно, безобразие. И они у него периодически падают с балкона 12-го этажа. Я подбираю и пристраиваю. Объяснять, разговаривать и бороться бессмысленно. У нас нет рычагов воздействия.
Корр.: – Часто видишь за границей людей такой новой профессии – выгульщики собак. У нас тоже такая профессия появилась?
Елена Качура: – Да, тоже как бизнес в основном.
Корр.: — А как вы относитесь к большому собачьему бизнесу? Он регулируется? Не регулируется?
Елена Качура: – Мне кажется, он не регулируется.
Корр.: – Но у них есть выставки. Выставки же как-то регулируются, нет?
Елена Качура: —Плохо регулируются, иначе у нас не разводили бы огромное количество хаски, которые убегают. Никому они не нужны, потому что это собака, которая требует ежедневных прогулок по 15 километров. У нас никто не готов гулять. Её берут просто за голубые глаза.
Корр.: – А развели много, да?
Елена Качура: – Огромное число и продолжается разведение. Хаски, лайки, азиатские овчарки. Огромное количество выброшенных, не нужных никому овчарок. Сколько есть групп помощи овчаркам, стаффам! Никто не задумывается над этим. У меня в приюте две кавказские овчарки. Одну дочь притащила, на улице нашла. А вторую – муж, потому что закрылся ЧОП и собак просто бросили. Никто не думал, что это опасно.
Нет никакой ответственности. У нас кого только нет! Даже и шпицов выбрасывают, и йорков. Вот есть «Домик Мелкашей» – там они уже закрыли приём, потому что десятками спасают от заводчиков животных в ужасном состоянии.
Корр. : – Рождаются щенки – их в хорошие руки хочется отдать.
Елена Качура: – Щенков коробками выбрасывают постоянно. У нас есть подброшенные, которых случайно обнаружил один из наших псов, похож на стаффа. Была сильная жара, и он пошёл гулять с сотрудником за ворота и унюхал маленьких этих щенков. Они были сильно обезвоженные, потому что, видимо, несколько дней там лежали. Удалось их выходить. И сейчас им больше года. Они с некоторыми проблемами генетическими, пугливые.
Корр.: – А собаки, боящиеся человека дворняги, – они перевоспитываются, когда их берут в руки?
Елена Качура: – По-разному. Некоторые – да. А некоторые так и остаются пугливые. Родители такие были, и дедушки и бабушки. Я заметила: почему-то в Стамбуле все собаки ручные, добрые. Они просто валяются в магазинах, в ресторанах. И никого это не смущает, никто не боится. Через них переступают. Там котов на кассе отодвигают, чтобы они по ленте не катились. Никого это не раздражает.
Корр.: – Может быть, это производная от настроения общества?
Елена Качура: – Наверное. Там одной собачке стало плохо в Стамбуле, старенький был пёс. И мы видели, как женщины в хиджабах суетились. И мужчины. Врача привезли и откачали.
В Норвегии, например, если ваш кот отошёл от вашего дома, то будет огромный штраф и запрет на всю жизнь – вы никогда не заведёте больше никакое животное.
Корр.: – То есть есть такая санкция, как запрет на содержание животных?
Елена Качура: – Да, конечно. Там есть специальная полиция по животным, которая этим занимается. Поэтому всё очень строго. И штрафы внушительные. И отбивается охота бросать собак и кошек. А когда всё это не регулируется и ничего не делается, а потом кто-то кричит, что «давайте всех стрелять, убивать», – ну, это неэффективно, по крайней мере.
Корр.: – Вы видите эту проблему с её тяжелой стороны.
Елена Качура: – На меня сваливается самая негативная сторона. Я стараюсь рассуждать рационально, понимая, что ни убийством, ни одной стерилизацией нельзя решить вопрос, только комплексно. Это должен быть достойный закон о животных, административные распоряжения, документы, которые регулируют и разведение, и ответственность, и чипирование. А так, в одностороннем порядке ничего не работает.
Корр.: – Давайте разберём немножко. Вот вышел закон. Кто его должен исполнять? Местные власти? Мэрии местные?
Елена Качура: – Ну, в принципе, должны местные. Но я думаю, к ним должны быть подключены люди, близкие к этой проблеме, которым можно доверить, общественное движение. Каждый может помочь: просто взять одну собаку из приюта – и уже сделает хорошее дело и собаке, и себе. И получить массу удовольствия. Собаки доставляют много положительных эмоций.
